Просмотренные публикации не запоминаются и вы можете видеть всё по нескольку раз. Зарегистрируйтесь чтобы видеть только новое.

интересное
[ теги сайта ]

- сразу в цитатник  [x]

- редактировать  

В семье Газдановых из села Дзуарикау в Северной Осетии было семеро сыновей.Один погиб в 1941 под Москвой. 
Еще двое — при обороне Севастополя в 1942. 

От третьей похоронки  умерла мать. 

Следующие трое сыновей Газдановых пали в боях в Новороссийске, Киеве, Белоруссии. 

Сельский почтальон отказался нести похоронку на последнего, седьмого сына Газдановых, погибшего при взятии Берлина. 
И тогда старейшины села сами пошли в дом, где отец сидел на пороге с единственной внучкой на руках. 
Он увидел их, и сердце его разорвалось...

В 1963 году в селе установили обелиск в виде скорбящей матери и семи улетающих птиц. 

Памятник посетил дагестанский поэт Расул Гамзатов. 
Под впечатлением от этой истории он написал стихотворение. На своем родном языке, по-аварски. 

И, к счастью, у этого стихотворения есть качественный перевод на русский. 
Его сделал Наум Гребнев, известный переводчик восточной поэзии. 
Он учился в Литинституте с Гамзатовым после войны и дружил с ним. 

Этот перевод всем вам знаком.

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Летит, летит по небу клин усталый — 
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый — 
Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

Стихотворение попалось на глаза Марку Бернесу, для которого война была глубоко личной темой. 
Он обратился к Яну Френкелю и попросил сочинить музыку для песни на эти строки. 

Но с музыкой у композитора дело пошло не сразу.
Тут, чтобы снять пафос, нужно рассказать о некоторых курьезных моментах. 

Во-первых, на обелиске в память о братьях Газдановых в качестве птиц были гуси. 
Расулу Гамзатову сложно было подобрать по-аварски рифму к слову "гуси", и он специально звонил в министерство культуры Северной Осетии с просьбой заменить "гусей" на "журавлей". И ему разрешили.

Во-вторых, в оригинальном тексте стихотворения и перевода было: "Мне кажется порою, что джигиты"... 
Это Бернес попросил заменить "джигитов", на "солдат", чтобы расширить адрес песни и придать ей общечеловеческое звучание.

И еще: в тексте, который Бернес подготовил для песни, была опущена познавательная лингвистическая строфа: "Они летят, свершают путь свой длинный, и выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?"

Как бы то ни было, для композитора Яна Френкеля война тоже была личной темой. 
В 1941–1942 годах он учился в зенитном училище, а позднее — тяжело ранен. 


Через два месяца после начала работы Френкель написал вступительный вокализ и тут же позвонил Бернесу. 
Тот приехал, послушал и расплакался. 
Френкель вспоминал, что Бернес не был человеком сентиментальным, но плакал, когда его что-то по-настоящему трогало. 

После этого работа над записью пошла быстрее. Но не только из-за вдохновения.
Бернес был болен раком легких. 
После того, как он услышал музыку, он стал всех торопить. 
По словам Френкеля, Бернес чувствовал, что времени осталось мало, и хотел поставить точку в своей жизни именно этой песней. 

Он уже с трудом передвигался, но, тем не менее, 8 июля 1969 года сын отвез его в студию, где Бернес записал песню. 
С одного дубля.

Если вы послушаете эту песню в его исполнении, то многое почувствуете в голосе и интонациях Бернеса. 
Эта запись действительно стала последней в его жизни —  Бернес умер через месяц, 16 августа.


Через несколько лет после появления песни "Журавли" в местах боев 1941–1945 годов стали возводить стелы и памятники, центральным образом которых были летящие журавли.

И мне лично кажется, что образ белых журавлей снова может стать нашим общим символом памяти о всех солдатах, погибших в Великую Отечественную войну. 
И не только солдатах. 
И не только в эту войну.

В Европе и англоязычном мире есть узнаваемый имидж: мак, который символизирует и цветок, и кровавый след от пули. 
Это знак памяти о всех погибших во всех войнах и призыв: Never Again. 
За этим маком стоит своя пронзительная история и свое стихотворение. 
Но у нас это стихотворение и эта история неизвестны, эти маки нельзя просто "пересадить" на нашу почву.

Но у нас есть белые журавли. 
Которые могут служить воплощением простого человеческого лейтмотива:
"Я помню. Я скорблю о каждом погибшем.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы война никогда не повторилась".